Ис. III, 1-14.

Се Владыка Господь Саваоф отъимет от Иерусалима и от Иудеи крепкаго и крепкую

Как отличный врач, то прижигая, то отсекая, то давая горькие лекарства, имеет целью здоровье больных, так точно и человеколюбивый Бог, различными и разнообразными наказаниями скрепляя расслабление и распадение иудеев, то устрашает непризнательным набегом иноплеменников, то еще прежде такого нападения поражает их другими угрозами, разнообразием угроз постоянно сохраняя в них живой страх. Так теперь Он угрожает им бессилием, голодом, засухою, лишением не только необходимого, но и того, что нисколько не меньше необходимых вещей сохраняет нашу жизнь. Не голод только тяжек, но тяжко – иметь недостаток и в управляющих делами; от этого обыкновенно и самое богатство бывает тяжелее голода. В самом деле, какая польза в том, что все льется как бы из источников, когда происходят междоусобные войны, когда море воздымается, волны бушуют, и нет ни кормчего, ни рулевого, и никого, кто мог бы остановить бурю обстоятельств и воззвать спокойствие? Если же вместе с этим бывает и голод, то представь чрезмерность бедствий. Всем этим Бог угрожает (иудеям), и, во-первых, самым тяжким бедствием. Вот (се), говорит, Господь, Господь Саваоф (Владыка Господь Саваоф). Это выражение: вот (се)пророки употребляют постоянно, когда хотят удостоверить слушателя в истине слов своих. Не здесь только, но и прежде, и в самом начале можно видеть, что грехи часто предшествовали телесному расслаблению, как например, в Каине. Так как он неправильно воспользовался своей силой, то справедливо подвергся расслаблению. Так и в сидевшем при купели грехи были причиною расслабления, как говорит Христос: вот, ты выздоровел; не греши больше (Иоан. 5:14). И Павел говорит:оттого многие из вас немощны, – потому, что они грешили, принимая таинства с нечистою совестью (1 Кор. 11:30). И блудника он предает во измождение плоти, подвергая его такому наказанию за грехи (1 Кор. 5:5). Впрочем, это не всегда бывает наказанием за грехи, но иногда бывает поводом к получению венцов, как у Лазаря и Иова. И не слабость только, но и другие болезни телесные происходили от греха, как например, проказа Озии за бесстыдство его намерения. Так и рука царя Иеровоама иссохла за его гордость и высокомерие. И язык Захарии был связан не за что иное, как за грех души. Потому, так как и для иудеев телесное здоровье, благоденствие и обилие богатства служили поводом к высокомерию, то и Бог исторгал корень гордости, вразумляя их, делая лучшими и доставляя им больше того, чего лишал их. Что за вред – иметь слабое тело, когда этим научается душа? Притом, чтобы они не подумали, что случившееся было следствием слабости природы, пророк предсказывает об этом и простирает угрозу не только на мужей, но распространяет наказание и на женский пол, – так как был развращен и тот и другой пол, – и далее, по причине крайнего бесстыдства, обращает речи против самих женщин, обвиняя их в преступлениях, которые разрушили город до самого основания. Потому и на них он посылает заразу; именно заразу, мне кажется, он разумеет, когда говорит: отниму посох и трость (отьиму крепкаго и крепкую), или какую-нибудь другую телесную болезнь, не уступающую искусству врачей. Таковы – наказания Божьи.

Крепость хлеба и крепость воды.

Это – тягчайшее наказание, когда уничтожается не самое существо, а происходящая от него сила, так что люди наказываются самым видом его, никогда не насыщаясь им и отсюда усматривая, что это – гнев Божий.

исполина и крепкого

Исполином Писание постоянно называет человека сильного или превосходящего многих размером своих членов. Когда в книге Бытия от говорит: тий бяху исполини, человецы именити (Быт. 6:4), то этими словами не говорит о рождении какого-нибудь другого рода, но указывает нам, что они были сильны, крепки, здоровы.

и человека ратника и судию

Невыносимое наказание, указание крайней гибели составляет сказанное, когда, и при целости стен и башен, город вместе с самими жителями может быть предан неприятелям. Ведь безопасность городов заключается не в камнях, не в деревах и оградах, но в благоразумии населяющих город; когда есть такие люди, тогда ни, и в присутствии врагов, ограждают город безопаснее всего; а когда их нет, то, хотя бы никто не беспокоил его, он представляется более жалким, нежели город осаждаемый.

Таким образом, пророк преподал тем и всем слушающим немалый урок любомудрия, убеждая никогда не надеяться на величие города, на рвы и укрепления, но на добродетель мужей пригодных. Внушая им страх, он говорит, что Бог лишит город безопасности, отняв не только сведущих в войне, но и умеющих судить, которые не менее воюющих приносят пользу городам, благоустраивая мир и часто отклоняя угрожающие войны. Так как войны постоянно произрастают от корня грехов, то стражи законов и точные блюстители правосудия, обуздывая большую часть грехов, могут уничтожать и поводы к войне, почему же Бог отнимает их? Потому, что люди не пользовались ими, как должно, когда они были. Как спасительные наставления Его приносили великую пользу слушателям, но, возвещая иудеям, Он прикрывал свои наставления неясностью, потому что они не внимали словам Его, так точно эти великие дары, которые доставляют нам великое спасение, Он часто отнимает, когда принимающие не хотят извлечь из них никакой пользы. И пророка, и смотреливаго. Не малый вид гнева (Божьего) – и то, когда прекращаются пророчества. Так, когда Бог отвратился от народа иудейского за грехи детей Илия и за великое нечестие народа, то прекратилось пророчество: слово Господне, говорит Писание, глагол Господень бы честен в тыя дни, не бы посылаемо (1 Цар. 3:1); честен, т.е. редок. И при Озии то же самое. Между тем не мало пользы они получили бы от этого, если бы хотели. Слышать волю Божью, приготовляться к будущим бедствиям, узнавать неизвестное и то, когда нужно напасть на неприятелей, когда быть спокойным, и как избегать всех скорбей, – это много способствовало им к спасению. Но так как, слыша откровения, они не поступали, как должно, то Бог лишил их и откровения; при чем являлось великое человеколюбие Божье в том, что Он, и предвидя будущее, и зная, что они не будут пользоваться дарами Его, как должно, делал все, от Него зависящее. Вместе с пророком, говорит, Боготнимет и смотреливаго.

Здесь, мне кажется, смотреливым он называет того, кто по великому благоразумию своему и по опытности в делах предугадывает будущее. Ведь иное дело – предугадывание, иное – пророчество. Один говорит Духом Божьим, не привнося ничего от себя самого; а другой, на основании прежде бывшего и усилиями собственного благоразумия, предвидит многое из будущего, как свойственно предвидеть человеку благоразумному. Но между тем и другим великое различие, – такое как между благоразумием человеческим и благодатью божественною. А чтобы примером пояснить слова мои, вспомним о Соломоне и Елиссее. Оба они возвещали неизвестное и открывали сокровенное, но оба не одною и тою же силою: первый по человеческому благоразумию, на основании естественного опыта, говорил о прелюбодейных женах (Прит. гл. 5); а последний говорил не по какому-либо соображению, – какое соображение могло открыть воровство Гиезия (4 Цар. гл. 5)? – но по божественной благодати провидя отдаленные события.

и старца, пятьдесятоначальника (Ст.2-3)

Вместе с теми, говорит, отнимет Бог и старца, и пятидесятника, разумея под старцем не просто человека престарелого, но имеющего вместе с сединою и благоразумие, свойственное седине.

Также и под пятьдесятоначальником он разумеет не одного какого-нибудь пятидесятника, но называет этим именем всех начальников. Ничего, по истине ничего нет хуже безначалия, подобно тому как нет ничего ненадежнее корабля, который не имеет кормчего. На останавливаясь и на этом, он угрожает, что отнята будет и другая великая опора безопасности, – умеющие подавать отличные советы, которые не меньше оружия доставляют благодеяния городам.

Отниму, говорит, и дивнаго советника, и премудраго архитектона, разумея не строителя, но человека опытного в делах, знающего многое и умеющего благоразумно устраивать все дела города.

Вместе с теми – и разумнаго послушателя. Действительно когда нет его, то, хотя бы все прочее было, нет никакой пользы городам; хотя были и пророки, и советники и начальники, но если нет ни одного слушателя, то все – тщетно и напрасно. Здесь, мне кажется, выражение: отниму, значит: оставлю, попущу, подобно тому, как Павел говорит: предаде их в неискусен ум (Рим. 1:28), выражая не то, будто Бог вверг их в безумие, но – оставил и попустил им оставаться безумными.

И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними.

Это хуже и гораздо бедственнее безначалия, потому что кто не имеет начальника, тот лишен руководителя, а у кого худой начальник, тот имеет ввергающего в пропасть. Отроками же здесь называет их пророк, не унижая этого возраста, но желая яснее показать их безумие. Бывают и отроки (юноши) разумные, и старцы, живущие безумно; но так как это обыкновенно случается редко, а большей частью бывает напротив, то он и назвал безумных таким именем. Тимофей был отроком (юношей), но управлял Церковью мудрее множества старцев. И Соломон, будучи двенадцати лет, беседовал с Богом, имел великое пред Ним дерзновение, прославился, получил венец, был по своей мудрости предметом удивления для иноплеменников, и не только мужи, но и жены приходили издалека, имея единственной целью своего путешествия то, чтобы научиться чему-нибудь и послушать его голоса, а когда он достиг старости, то много уклонился от добродетели. И отец его, блаженный Давид, совершил тяжкий грех не тогда, когда был отроком и юношей, но когда уже прожил этот возраст, тогда согрешил; а когда он был малым отроком, тогда воздвиг дивный трофей, поразил иноплеменника, показывал всякое любомудрие, и юность нисколько не была для него препятствием к делам доблестным. Также от Иеремии Бог не принял отказа, когда он ссылался на свой возраст; но послал его к иудейскому народу, сказав, что в этом нет никакого препятствия, только бы мысли были здравы. Имея такой же возраст, или даже гораздо меньший, Даниил осудил старцев. И Иосия, не имея еще и десяти лет, взошел на царский престол, и тогда отличался добрыми делами; но после того вскоре, предавшись беспечности, потерял душевную добродетель. А Иосиф? Он, будучи не только юным, но и весьма юным, вступил в трудную борьбу, сражаясь не против людей, но против самой силы природы, и из печи и пламени, гораздо более жестокого, нежели персидский, не вышел ли здравым, оставшись невредимым не менее трех отроков? Как они тогда вынесли неповрежденными свои тела и даже волосы, вышедши как бы из источника, а не из печи, так и он, в этой борьбе, освободившись из рук египтянки, остался непобедимым ни от ее прикосновения, ни от слов, ни от вида, ни от одежды, ни от благовоний, – что скорее хвороста и смолы воспламеняет огонь страсти, – ни от самого возраста своего не потерпел ничего такого, что свойственно потерпеть человеку. И эти три отрока, находясь в самом цветущем возрасте, обуздали чрево, попрали страх смерти, победили столь великое свойство и гнев царя, устремившегося против них свирепее нещадного пламени, и ничто не преодолело их, но постоянно оставались они с нераболепною душою. Таки образом пророк не унижает возраста, когда говорит этою подобным образом и Павел, когда говорит: не новокрещенну (подобает епископу бытии, μή νεοφυτον), да не разгордевся в суд впадет Диавол (1 Тим. 3:6), разумеет не юного по возрасту, а новообращенного (здесь — новонасажденного) (νεωστί φυτευθέντα), т.е. оглашенного; словом: насаждать он означает оглашать и учить, как, напр., когда говорит: я насадил, Аполлос поливал (1 Кор. 3:6). И Христос называет это насаждением: всякое растение, говорит Он,которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится (Матф. 15:13). Если бы апостол называл новокрещенным юного, то Тимофея весьма юного, так юного, что сам говорил: никто да не пренебрегает юностью твоею (1 Тим. 4:12), он не возвел бы на такую степень власти и не поставли бы управлять такими церквами. И ругатели господствовать будут ими. Видишь ли, что он укоряет не возраст, но развращенное настроение? Таким прибавлением он выразил это яснее. Ругателями он же здесь называет обманщиков, лицемеров, льстецов, которые обольстительными речами предают других дьяволу.

и нападати имут людие, человек на человека, и человек на ближняго своего

Как в зданиях, когда поддерживающие их деревья сгнили, или отняты, стены необходимо обрушиваются, не имея никакой подпоры, так и там, где отняты вышеупомянутые мужи, начальники, советники, судьи, пророки, ничто не препятствует народу истреблять самого себя и быть великому смятению.

и приразится отроча к старцу, и безчестный к честному.Юноша, говорит пророк, будет противиться старцу, будет превозноситься пред ним, презирать его. Это, еще прежде нападения неприятелей, бедственнее всякой войны, потому что когда старость не будет уважаема юностью и люди низкие и презренные станут попирать ногами людей, прежде почтенных, тогда город будет находиться в состоянии нисколько не лучшем того, как бы он утопал в волнах.

Ст. 6-7 яко имется человек брата своего или домашняго отца своего, глаголя: ризу имаши, началовождь нам буди, и брашоно мое под тобою да будет. И отвещав в день оный речет: не буду началовождь, несть бо в дому моем ни хлеба, ни ризы: не буду началовождь людем сим.

Здесь, кажется мне, пророк указывает или на какую-нибудь весьма бедственную осаду города, приведшую их в крайне стеснительное положение, или, без осады, на какой-нибудь невыносимый голод и великий недостаток в необходимом. Он выражается согласно с общим обыкновением. Как многие говорят: «если бы случилось, что весь город продавался за овол, то я не мог бы купить его», выражая этим свою крайнюю бедность, так и пророк говорит, что если бы за одну одежду и за один хлеб продавались начальственные должности, и тогда никто не купит их: такой будет недостаток в необходимом.

яко оставлен бысть Иерусалим т.е. покинут, опустошен, лишен промышления Божьего.

и Иудеа паде исполнилась, говорит, замешательства и беспокойства, смятения и беспорядка.

И языки их с беззаконием не покоряются Господеви. Здесь показывается и причина зол, – невоздержание языка. В этом обличает их и Осия: Ефрем в пагубу бысть во дни наказания: в племенах Исраилевых показах верная (Ос. 5:9). То же говорит и Малахия: пророцы укоряющии Бога словесы и ресте: о чесом прогневахом Его? Зане ресте: всяк творяй зло, добр пред Господем, и в них сам благоволи: и где есть Бог правды? (Мал. 2:17). В этом же и он обвиняет их, представляя двоякую вину, – ту, что они не только не покоряются и не только нарушают закон, тогда как должны были бы стыдиться и краснеть, скрываться и склонять голову, но еще стараются увеличить прежние беззакония, при неисполнении заповедей произнося дерзкие слова, подобно какому-нибудь негодному рабу, который, не исполняя приказаний господина, еще оказывается дерзким.

Сего ради ныне смирися слава их, и студ лица их противу ста им

Пророк опять говорит о будущем, как бы о прошедшем, следуя обыкновенному закону пророчества. Смирением славы он называет плен. Действительно, не малым стыдом было для тех, которые были в звании владык вселенной, – покориться людям нечестивым и иноплеменным. А под студом лица он разумеет стыд, происходящий от греха. Такова была жизнь их. Так как они наперед постыдили сами себя своими делами, то и Бог лишил их славы, предав их наказанию меньшему, нежели какому они подвергли сами себя. Не так дурны были они, живя в чужой стране, как когда, владея своею столицею, предавались беззакониям. Там сокращались злые дела их, а в отечестве более и более увеличивались. Таким образом пророк преподает им высокое учение, убеждая постоянно прежде наказания удаляться от пороков, воздерживаться и стыдиться, не тогда, когда иноплеменники возьмут их и отведут в рабство, но когда сила греха будет держать их пленниками.

Грех же свой яко Содомский возвестиша, и явиша. Часто я говорил, и теперь скажу: пророк, показывая человеколюбие Божье, предсказывает не только то, что они будут терпеть, но и то, чему они достойны были подвергнуться. Грехи их были равны содомским; а наказания их – гораздо легче. Бог не исторг их с корнем, не разрушил города их до основания и не истребил остатков рода их. Выражения же: возвестиша и явиша сказаны человекообразно, потому что не тогда Бог узнает совершившееся, когда оно совершается, – как можно сказать это о Том, Кто знает все прежде бытия? – но пророк сказал так для того, чтобы показать великость бедствия.

Как в другом месте Писания, когда говорит: умножися вопль грехов их ко Мне (Быт. 18:20), говорит так, не представляя Бога обитающим где-нибудь далеко и не заключая Его в небе, но показывая великость греха, так и здесь словом возвестиша пророк выражает чрезмерность порока. Грехи более легкие могли бы быть незаметными; но чрезмерные и великие бывают весьма известны и явны, хотя бы не было никого, кто бы осуждал и обличал их: они сами себя обличают и делают явными. Таким образом пророк, желая показать великость зол, говорит: возвестиша и явиша, т.е. совершали зло с великою неумеренностью, с великой дерзостью, не стыдясь и не скрываясь, но делая порок своим занятием.

Ст. 9-10 Горе души их: зане умыслиша совет лукавый на себе самих, рекше: свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть.

Крайнее зло, когда не только грешат, и не только грешат дерзко, но и изгоняют тех, которые могли бы исправить это. Как сумасшедшие часто бросаются на врача, так точно и они представляли величайшее доказательство неисцелимой болезни в том, что изгоняли праведных. Такова добродетель: она одним появлением своим огорчает живущего порочно. Таков порок: он часто, еще не слыша обличения, тяготится самим присутствием людей, живущих честно. Здесь двоякое обличение: за то, что они связывают праведника, и за то, что связывают его как бы непотребнаго. Так, когда кто-нибудь не только не принимает полезного, но и считает это вредным, то какое остается для него средство к исправлению? Потому и пророк, видя, что они дошли до крайности, начинает снова с плача, а не с обличения и укоризны, говоря: горе душе их; и далее весьма мудро говорит: зане умыслиша совет лукавый на себе самих. Хотя совершившиеся, по-видимому, направлено против праведника, но если исследовать внимательно, то умысел их обращается не на того, кто страждет, а на тех, кто делает это. Отсюда мы научаемся, что человек добродетельный, хотя бы подвергся бесчисленным оскорблениям, не потерпит никакого вреда от причиняющих их; а злоумышляющие против него скорее на себя самих поднимают меч, как было и с этими. Они, связывая праведника, нисколько не повредили ему, но самих себя ввергли в больший мрак и пустыню, удалив от себя светильник — убо плоды дел своих снедят. Таков пророк: он сам в себе заключает наказание. Сказанное здесь пророком означает следующее: они вкусят от своих плодов, поставив себя в совершенной пустыне и приготовив себе многие пропасти.

А беззаконнику – горе, ибо будет ему возмездие за [дела] рук его

Видишь ли, что от нас всегда зависит мера и начало наказания? Потому пророк опять плачет, сетует и сокрушается, что иудеи злоумышляли сами против себя и хуже всякого врага вредили своему спасению, а что может быть бедственнее этого?

Людие мои, приставницы ваши пожинают вас

Превосходному учителю свойственно разнообразить речь, не повергать только в скорбь и не доставлять только удовольствие, но иногда предлагать то, а иногда другое, чтобы от такого смешения происходила великая польза. Потому и пророк не только обличает, но и плачет, что бывает еще сильнее обличений, однако причиняет меньшую скорбь, и – что удивительно – нанося глубочайшую рану, производит легчайшую боль. Он не плачет только, но и врачует и употребляет еще иной, дивный способ наставления. Какой же именно? Укоряет не всех вместе, но отделяет народ от начальников и на их голову обращает укоризны. Польза такого рода обличений так велика, что и Моисей весьма часто употреблял его. Этот пророк, когда все были достойны обличений, обращает речь против начальников; а Моисей, нашедши тогда народ особенно виновным в беззаконии, а Аарона достойным не столь великого обличения, оставил весьма виновных и обратил обличение на не столь виновного, такими укоризнами против него возбуждая совесть их признать себя достойными большого наказания. Так и случилось: затем уже не было нужды в других речах к народу, но тех одних слов, которые сказаны были Аарону, достаточно было, чтобы привести в сокрушение столь многие тысячи, как бы одного человека, и от такой дерзости обратить к страху и крайнему томлению. Предвидя это, Моисей, тотчас сошедши (с горы), бросил скрижали и сказал Аарону: «что сотвориша тебе людие сии, яко сотворил еси я порадование врагам?» (Исх 32:21, 25).

Так поступает и этот пророк, подражая тому святому мужу двояким образом. Моисей тогда не только укорил, но, приняв также вид сострадающего, таким образом совершил то обличение Так и этот подражал тому и другому, говоря: людие мои, приставницы ваши пожинают вас. Он и делает им обличение, и говорит как состраждущий народу. Приставниками же, кажется, он называет здесь истязающих, под которыми, как я думаю, разумеет хищников и их любостяжателей; а если не так, то собирающих подати. Посмотри и здесь на мудрость его: он осуждает не самое дело а неумеренность. Не сказал: требуют, но: пожинают, т.е. отнимают имущество, лишают всего под предлогом требования должного. Такое выражение он заимствовал от примера собирающих жатву; пожинать (κλαμάσθαι) значит: после жатвы собирать выпавшие от жнецов колосья и совершенно ничего не оставлять на ниве. Так точно поступали тогда и эти люди, отнимая у иудеев все имущество и оставляя их нагими. И истяжающии обладают вами. Еще тяжелее то, что они не ограничивали этим своего любостяжания, но еще далее простирали насилие, делая людей свободными рабами. Людие мои блажащия вас льстят вы. Здесь, мне кажется, он указывает на лжепророков, или на тех, которые обольщали их словами, что везде бывает причиной крайнего развращения. Поэтому, показывая вред, происходящий отсюда, он присовокупляет: и стези ног ваших возмущают, т.е. не позволяют идти прямо, сбивая с пути, расслабляя, делая нерадивыми.

Но ныне устроится Господь на суд и поставит на суд люди Своя.

Божиим судом и разумом, с неисповедимой мудростью, каждому по достоинству уделяется все, подаваемое и ныне, и в будущем веке. Посему говорит Пророк, поскольку народ столько беззаконновал, то Господь и навел на него такие бедствия. Поскольку о Божием правосудии надлежало как бы показать, что множество наказаний не превышает меры беззаконий, то сказано: Но ныне устроится Господь на суд, чтобы словом ныне отличить сие от будущего века. Или, может быть, хотя наше ныне означает неприметную и неотделимую часть времени, но для Бога все заключается в одном представлении ныне, потому что у Него нет ни прошедшего, ни будущего, но все настоящее, и ожидаемое нами в отдаленности усматривается Божиим оком как уже присущее, так что Божиеныне сообъемлет и будущий век. Итак, поскольку, относительно к Богу, недалеко и определенное время суда, то полагаю, что слово ныне относится ко всеобщему суду.Устроится же на суд, раскрывая законы Своего правосудия, по которым производится правдивое воздаяние, соразмерно самым делам, такими наказаниями, что и сами осужденные согласятся произнесенный над ними суд признать справедливейшим.

И поставит на суд люди Своя, народ Израильский (елицы в законе согрешиша, законом суд приимут Рим. 2, 12]), а не прочие народы (елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут [Рим. 2, 12],]] //и нечестивии не востанут на суд// [ср.: [[old:ps:001:05|Пс. 1, 5], но на осуждение). У всякого же законодателя суд над судимыми по закону, им писанному, состоит в сличении поступка и намерения законодателя. Посему и Господь говорит: слово, еже глаголах, то само судит вам (ср.: Ин. 12, 48), потому что помыслы, и зовущий ко греху, и внушаемый Господом, восстают друг против друга. Ибо, по слову Осии, обыдут каждаго совети его (ср.: Ос. 7, 2), потому что все дела вдруг увидим в памяти как бы предстоящими пред нами и появляющимися пред взором ума, каждое в собственном его образе, как что было сделано или сказано. Поскольку же Господь показал, что в попечении о народах, Им принятых, совершено вполне все, от Него требовавшееся, то говорится, что Он побеждает на суде с нами. Не должно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию, и следствия Божия суда неизреченной силой во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собой и во владычественном души, как бы в зеркале, увидит образы соделанного им.

Сам Господь на суд приидет со старейшины людий и со князи их.

Какое-то сильнейшее движение изображает пророческое слово, сказав: Сам Господь на суд приидет. Ибо о народе сказано: устроится Господь на суд и поставит на суд люди Своя; о старейшинах же и князьях говорится: Сам Господь на суд приидет. И, во-первых, сказано сие в научение наше, что будем судимы каждый в своем чине — и народ, и старейшины, и князья. Ибо малый достоин есть милости, сильнии же сильне истязани будут (Прем. 6, 6). Но также очевидно, что идущий на суд приидет не судить, но судиться, потому что не судии прилично идти на суд к подсудимым, но подсудимые должны собраться к судии.

Пришедший же на суд с ними тотчас упрекает их, говоря обличительно: Вы же почто запалисте виноград Мой, и разграбление убогаго в домех ваших; (15) почто вы обидите людий Моих? Подумаем, старейшины и князи народные, что будем отвечать Обличающему. Но станем лучше молиться, чтобы не нашлось в нас ничего подобного и достойного обвинения. Ибо очевидно, что слово сие относится к нам, которые или состоим в пресвитерстве, или, пользуясь высшей почестью, начальствуем над народом. «Я вверил вам виноград плодоносен, весь истинен (Иер. 2, 21), чтобы он под вашим попечением приносил должные плоды, а вы не только привели его в запустение, но и зажгли». И это бывает, когда не только не учим должному, но еще допускаем в винограде запаление нечестия, которое, подобно пламени, разливается всюду и непрестанно охватывает с ним смежное. Кто зеленевшие доселе и плодовитые лозы делает сухими, некрасивыми и бесплодными и кто не только не угашает страстей, бывающих в нас от возжженных стрел диавола, но распутством жизни производит то, что многие страсти рождаются сами собой, тотзапаляет виноград. Но запаляет виноград и тот, кто глупой любостяжательностью возбуждает во многих пожелание чужого. Посему Пророк присовокупляет: и разграбление убогаго в домех ваших, то есть и те, которые хищением и насилием собирают неправедное стяжание, также подают причину к запалению винограда, когда худой пример начальников обучает весь народ быть любостяжательными относительно друг к другу. Итак, обвинены будем в этом мы, старейшины и князи, которые не возделываем винограда здравым учением и благими примерами своей жизни. Не без основания будет нам сказано сие: и разграбление убогаго в домех ваших, если подаваемое для упокоения бедных удерживаем в домах своих, лишая сего нуждающихся.