Ин., 26 зач., VII, 14-30.

Ст. 14-17 Абие же в преполовение праздника взыде Иисус во церковь и учаше. И дивляхуся Иудее, глаголюще: како Сей книги весть не учився; Отвеща (убо) им Иисус и рече: Мое учение несть Мое, но Пославшаго Мя: аще кто хощет волю Его творити, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю

Абие же в преполовение праздника взыде Иисус, и учаше(ст. 14). Чрез промедление Он сделал их внимательнее. Те, которые искали Его в первые дни праздника и говорили: где есть Он? – теперь, увидев Его неожиданно перед собою, смотри, как поспешили к Нему и старались внимать Его словам, – и те, которые называли Его добрым, и те, которые не считали таким; одни, чтобы получить пользу и подивиться, другие, чтобы схватить Его и задержать. Говорили же они:льстит народы, вследствие Его учения о догматах, так как не понимали того, что Он говорил; а – благ есть, вследствие Его чудес. Итак, Он предстал пред ними, после того как утишил их ярость, чтобы они внимательно могли выслушать Его слова, когда гнев не заграждал уже их слуха. Чему Он учил, евангелист того не сказал; говорит только, что Он учил дивно, что пленил их и произвел в них перемену: такова была сила Его слов! Те, которые говорили: льстит народы, теперь, переменившись в своих мыслях, дивились Ему и потому говорили: како Сей книги весть не учився? (ст. 15). Видишь ли, как евангелист показывает, что и здесь их удивление было полно злобы? Не сказал, что они дивились учению или что принимали слова Его; но просто: дивились, то есть приходили в изумление и в недоумении говорили: откуда Сему сия? (Мк. 6, 2). Между тем это недоумение должно было привести к сознанию, что в Нем не было ничего человеческого. Но так как этого они не хотели исповедать, но ограничивались только удивлением, то послушай, что говорит Сам Христос: Мое учение несть Мое (ст. 16). Опять отвечает на их тайную мысль, обращая их к Отцу и желая тем заградить им уста. Аще кто хощет волю Его творити, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю (ст. 17). Эти слова значат вот что: отриньте от себя злобу, гнев, зависть и ненависть, которую напрасно питаете против Меня, и ничто не помешает вам познать, что Мои слова – поистине слова Божии. Теперь эти страсти омрачают вас и искажают в вас правильное и светлое суждение. А если исторгнете их из себя, то уже не будете подвергаться этому. Но Христос так не сказал, потому что этим слишком уязвил бы их; а все это прикровенно выразил в словах: кто творит волю Его, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю, то есть или Я возвещаю что-либо чуждое, и новое, и противное, потому что выражение: от Себе всегда употребляется в следующем значении: Я не говорю ничего, не угодного Богу, но чего хочет Отец, того – и Я. Если кто волю Его творит, разумеет о учении. Что значит: если кто волю Его творит? Значит: если кто любит жизнь добродетельную и хочет быть внимательным к пророчествам, чтобы видеть, сообразно ли с ними Я говорю или нет, тот уразумеет силу Моих слов.

Как же (Его учение есть) Его и не Его? Он не сказал: это учение не Мое, но, сказав прежде: Мое и таким образом усвоив его Себе, потом уже присовокупил: несть Мое. Как же одно и то же может быть и Его, и не Его? Его, потому что Он говорил не как наученный; не Его, потому что оно было учение Отца. А как же Он говорит: все Отчее – Мое, и все Мое – Отчее (17, 10)? Если оно потому не Твое, что оно Отчее, то те слова (все Отчее – Мое) будут ложны, так как по этому самому оно должно быть Твое. Но слова: несть Мое весьма ясно показывают, что Его учение и учение Отца – одно и то же. Он как бы так говорил: (Мое учение) ничуть не отлично (от учения Отца), как учение другого (лица). Хотя во Мне ипостась и другая, но Я и говорю, и делаю так, что нельзя подумать, будто Я говорю и делаю что-либо отличное от Отца: Я говорю и делаю то же самое, что и Отец.

Ст. 18-20 глаголяй от себе славы своея ищет: а ищяй славы Пославшаго Его, Сей истинен есть, и несть неправды в Нем. Не Моисей ли даде вам закон; и никтоже от вас творит закона. Что Мене ищете убити; Отвеща народ и рече: беса ли имаши; кто Тебе ищет убити

Потом присовокупляет и другое неопровержимое умозаключение, выставляя на вид нечто человеческое и научая примером из обыкновенной жизни. Что же это такое?Глаголяй от себе славы своея ищет (ст. 18), то есть кто хочет ввести свое какое-либо учение, – хочет не для чего другого, как для того, чтобы чрез то приобрести себе славу. Если же Я не хочу снискивать Себе славу, то для чего Мне желать вводить Свое какое-либо учение? Глаголяй от себе, то есть высказывающий нечто свое и отличное, говорящий для того, чтобы приобрести себе славу. Если же Я ищу славы Пославшего Меня, то для чего Я стал бы учить другому? Видишь ли, что была некоторая причина, почему Он и там говорил, что не делает ничего Сам от Себя (5, 30)? Какая же это причина? Та, чтобы уверить, что Он не ищет славы у людей. По этой же причине, говоря о Себе смиренно, Он произносит: Я ищу славы Отца, и таким образом везде хочет убедить их, что Он не желает славы (человеческой). А почему Он выражается смиренно, на это много есть причин, как то: чтобы не подать о Себе мысли, что Он не рожден или богопротивен, чтобы уверить, что Он облечен плотию, чтобы снизойти к немощи слушателей, чтобы научить людей быть скромными и не говорить о самих себе ничего великого. Когда же Он выражается о Себе возвышенно, то на это можно найти только одну причину – величие Его естества. Но если (иудеи) соблазнились и тем, что Он сказал: прежде Авраама Аз есмь (8, 58), то чего не случилось бы с ними, если бы они постоянно слышали речи возвышенные? Не Моисей ли даде вам закон; и никтоже от вас творит закона. Что Мене ищете убити? (ст. 19). Какую, скажешь, связь или что общего имеют эти слова с преждесказанными?

Два обвинения возводили на Него иудеи: одно, что разорял субботу, другое, что Бога называл Отцом Своим, делая Себя равным Богу. А что это было не их мнение, а мысль Его Самого, и что он называл Бога Своим Отцом не так, как другие, но в смысле отличном и особенном, это видно из следующего. Многие часто называли Бога своим Отцом, например: не Бог ли Един созда вас; и не Отец ли Един всем вам? (Мал. 2, 10). Однако ж от этого люди не были равны Богу. Потому-то, слыша эти слова, (иудеи) и не соблазнялись. Притом, как тогда, когда они говорили, что Он не от Бога, Он неоднократно вразумлял их, и как оправдывал Себя в нарушении субботы, так и теперь, если бы то было их мнение, а не мысль Его Самого, Он исправил бы его и сказал: зачем вы считаете Меня равным Богу, – Я не равен. Но Он ничего такого не сказал, а даже, напротив, и дальнейшими словами доказал, что Он равен Богу. Слова:якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын; и: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца; и: дела, яже Он творит, сия и Сын такожде творит (5, 21, 23, 19), – все эти слова доказывают Его равенство. И о законе Он также говорит: не мните, яко приидох разорити закон, или пророки (Мф. 5, 17). Так Он обыкновенно исторгает из их ума несправедливые о Нем мнения. Здесь же не только не опровергает мнения о равенстве Его с Отцом, но еще и утверждает его. Поэтому же и в другом месте, когда они сказали: твориши себе Бога, Он не отверг этого мнения, а, напротив, подтвердил, сказав: да увесте, яко власть имать Сын Человеческий отпущати грехи на земли, глагола расслабленному: возми одр твой и иди (Мф. 9, 6). Итак, сначала Он говорил против того их обвинения, что Он делает Себя равным Богу, показывая, что Он не только не богопротивен, но и говорит одно и то же и учит тому же самому, чему и Бог. А теперь Он уже приступает к обвинению в нарушении субботы, говоря: не Моисей ли даде вам закон; и никто же от вас творит закона. Он как бы так говорил: закон предписывает: не убий, а вы убиваете и еще обвиняете Меня, как преступающего закон! А почему Он сказал: никтоже? Потому, что все искали Его убить. Если же Я, говорит, и нарушил закон, то для спасения человека; а вы преступаете его для злодеяния. Если Мой поступок и был нарушением закона, то он совершен для спасения, и вам, которые преступаете важнейшие заповеди, не следовало судить Меня, потому что ваше преступление есть разрушение всего закона. Вслед за тем Христос вступает с ними в состязание; и хотя много беседовал об этом и прежде, но тогда возвышеннее и согласно с Своим достоинством, а теперь смиреннее. Почему же так? Потому, что не хотел часто раздражать их: теперь они и без того пламенели гневом и порывались к убийству. Поэтому Он и старается убедить и успокоить их двумя следующими доводами: во-первых, обличает их дерзкое покушение, говоря:что Мене ищете убити? – и присовокупляя с кротостию:Человека, иже истину глаголах (8, 40); а во-вторых, показывает, что они, дыша убийством, недостойны судить другого. Но ты обрати внимание на смирение, с каким спрашивает Христос, и на дерзость, с какою они отвечают: беса ли имаши? кто Тебе ищет убити? (ст. 20). Это – слова гнева и ярости, вылившиеся из их души, потерявшей всякий стыд и крайне смущенной от неожиданного обличения в том, о чем они думали. Как разбойники, распевающие во время своих замыслов, когда хотят застать врасплох того, против кого злоумышляют, делают это молчаливо, так и иудеи. Но Христос не обличает их за это, чтобы не сделать их еще более бесстыдными, и опять начинает оправдываться в нарушении субботы, заимствуя Свои доводы против них от закона.

Ст. 21-24 Отвеща Иисус и рече им: едино дело сотворих, и вси дивитеся: сего ради Моисей даде вам обрезание, не яко от Моисеа есть, но от отец: и в субботу обрезаете человека: аще обрезание приемлет человек в субботу, да не разорится закон Моисеов, на Мя ли гневаетеся, яко всего человека здрава сотворих в субботу; не судите на лица, но праведный суд судите

И смотри, как премудро! Нисколько не удивительно, говорит, что вы не слушаете Меня. Вы не слушаете и закона, которому, как вам кажется, вы повинуетесь и который считаете данным от Моисея. Поэтому ничего нет странного, если вы не внимаете Моим словам. Так как они говорили: Моисеови глагола Бог, Сего же не вемы, откуду есть (9, 29), то Он показывает, что они оскорбляли и Моисея. Он дал закон, а между тем они не слушали закона. Едино дело сотворих, и вси дивитеся (ст. 21). Смотри: когда Ему нужно оправдываться и опровергать возводимое на Него обвинение, Он не упоминает об Отце, но выставляет Свое Лицо. Едино дело сотворих. Этим хочет показать, что не совершить того дела значило бы нарушить закон, что есть многое, что выше закона, и что Моисей допустил заповедь вопреки закону и в то же время высшую, чем закон. Обрезание выше субботы, хотя оно не установлено законом, а перешло от отцов. А Я совершил дело, которое выше и превосходнее даже обрезания. Далее не упоминает о заповеди закона, то есть о том, что священники нарушают субботу, как сказал об этом выше, но (говорит) с большею силою. Выражение же: дивитеся значит: смущаетесь, тревожитесь. Если закону надлежало быть совершенно неизменным, то обрезание не было бы выше его. Он не сказал также: Я совершил дело важнее, чем обрезание; но обличает их сильнее, говоря: аще обрезание приемлет человек (ст. 23). Видишь ли, что закон тогда преимущественно и остается в своей целости, когда Христос нарушил его? Видишь ли, что нарушение субботы есть соблюдение закона, так что если бы не была нарушена суббота, то чрез это по необходимости был бы нарушен закон? Значит, и Я не нарушил закон. И не сказал: вы гневаетесь на Меня за то, что Я совершил дело большее, чем обрезание; но, высказав только Свое дело, предоставил им на суд, не важнее ли обрезания всецелое здравие. У вас, говорит, нарушается закон для того, чтобы человек получил знак, нимало не способствующий здоровью; и между тем, когда человек избавляется от столь тяжкой болезни, вы досадуете и негодуете. Не судите на лица (ст. 24). Что значит – на лица? Моисей пользуется у вас большим уважением; но вы произносите суд, основываясь не на достоинстве лица, а на существе дел: это значит судить справедливо. Почему никто не обвинял Моисея? Почему никто не восставал против его повеления нарушать субботу ради заповеди, отвне привнесенной в закон? Между тем Моисей допускает, что та заповедь (о обрезании) выше его собственного закона, – заповедь, которая установлена не законом, а привнесена отвне (что особенно удивительно); а вы, не будучи законодателями, сверх меры защищаете закон и мстите за него. Но Моисей, повелевший нарушать закон ради заповеди незаконной, заслуживает веры более вас. Словами: всего человека Христос показывает, что обрезание приносило только часть здравия. Какое же здравие от обрезания? Всякая душа, сказано, которая не обрежется, погубится (Быт. 17, 14). А Я восставил (от одра) не отчасти только больного, а совершенно расслабленного. Итак, не судите на лица.

Ст. 25-27 Глаголаху убо нецыи от Иерусалимлян: не Сей ли есть, Егоже ищут убити; и се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют: еда како разумеша князи, яко Сей есть Христос; но Сего вемы, откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет

Многие от Иерусалимлян глаголаху: не Сей ли есть, Егоже ищут убити? И се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют. Зачем прибавлено: от Иерусалимлян? Этим евангелист показывает, что те, которые по преимуществу удостоились великих чудес, были жалче всех, что те, которые видели величайшее знамение Его Божества, всё предоставляли суду своих развращенных начальников. В самом деле, не великое ли то было знамение, что люди, неистовствовавшие и дышавшие убийством, – люди, следившие за Ним и искавшие Его убить, имея уже Его в руках своих, вдруг успокоились? Кто мог бы это сделать? Кто мог бы так скоро укротить столь великое неистовство? Однако ж и после таких знамений, смотри, какое у них безумие и неистовство! Не Сей ли есть, Егоже ищут убити? Смотри, как они сами себя осуждают!Егоже ищут убити, говорят, и ничесоже Ему не глаголют. И не просто ничего не говорят Ему, но даже тогда, как Он говорит с дерзновением. А говоря с дерзновением и со всею свободою, Он еще более должен был раздражить их; но они ничего Ему не делают. Еда воистинну разумеша, яко Сей есть Христос? А вам как кажется? Вы какой произносите о Нем суд? Мы, говорят, противоположный. Поэтому они говорили: ноСего вемы, откуду есть. Какая злоба! Какое противоречие! Не следуют даже приговору начальников, а произносят свой суд, несправедливый и достойный их безумия. Сего вемы, говорят,откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет (ст. 27). Между тем начальники ваши, будучи спрошены, именно говорили, что Он должен родиться в Вифлееме. Были опять и такие, которые говорили: мы вемы, яко Моисеови глагола Бог, Сего же не вемы, откуду есть (9, 29). Вот – речи пьяных! И опять: еда из Галилеи Христос приходит? Не от Вифлеемския ли веси? (ст. 41, 42). Вот – приговор людей неистовствующих! Знаем – и не знаем. Христос приходит от Вифлеема, и Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет. Что яснее этого противоречия? Но они заботились только о том, чтобы не веровать.

Ст. 28-31 Воззва убо в церкви учя Иисус и глаголя: и Мене весте, и весте, откуду Есмь: и о Себе не приидох, но есть истинен Пославый Мя, Егоже вы не весте: Аз вем Его, яко от Него есмь, и Той Мя посла. Искаху убо, да имут Его: и никтоже возложи Нань руки, яко не у бе пришел час Его. Мнози же от народа вероваша в Него и глаголаху, яко Христос, егда приидет, еда болша знамения сотворит, яже Сей творит

Что же на это Христос? И Мене весте, и весте, откуду есмь: и о Себе не приидох, но есть истинен Пославый Мя, Егоже вы не весте (ст. 28); и еще: аще Мя бысте ведали, и Отца Моего ведали бысте (14, 7). Как же Он говорит, что они знают и Его, и откуда Он; а потом – что не знают ни Его, ни Отца? Говоря таким образом, Он не противоречит Себе, нет; а, напротив, говорит совершенно согласно с Самим Собою. Говоря: не весте, Он разумеет другое ведение, подобно тому, как говорится: сынове Илии, сынове погибельнии, не ведуще Господа (1 Цар. 2, 12), и в другом месте: Израиль же Мене не позна (Ис. 1, 3). В этом смысле и Павел говорит: Бога исповедуют ведети, делы же отмещутся (Тит. 1, 16). Значит, и знающему можно не знать. Итак, Он говорит вот что: если вы Меня знаете, то знаете, что Я – Сын Божий. Ведь слова: откуду есмь указывают здесь не на место, как это видно из прибавления: и о Себе не приидох, но Пославый Мя истинен есть, Егоже вы не весте. Под неведением Христос разумеет здесь неведение делами, о котором говорит и Павел: Бога исповедуют ведети, делы же отмещутся. То был грех не неведения, а злой и порочной воли. Они знают, и, однако ж, хотят не знать. Но какая во всем этом связь? Каким образом Христос, в обличение их, говорит то же, что и они? Когда именно они сказали: но Сего вемы, откуду есть, Он присовокупил: и Мене весте. Как же они говорили: не вемы, когда вот сами же говорят: вемы? Но, говоря: вемы, откуду есть, они не иное что высказывали, как то, что Он от земли и сын тектона. А Христос, говоря: весте, откуду есмь, то есть не оттуда, откуда вы предполагаете, но оттуда, где Пославший Меня, – возносил их мысль на небо. Слова: о Себе не приидохнамекают на то, что они знали, что Он послан от Отца, хотя и не признавались в том. Итак, Он изобличает их двояким образом. И, во-первых, чтобы пристыдить их, Он открыто объявляет пред всеми то, что они говорили только тайно. Потом открывает и то, что было у них в душе, говоря как бы так: Я не из числа людей отверженных и не из тех, которые приходят без всякой причины; но истинен есть Пославый Мя, Егоже вы не весте. Что значит: истинен Пославый Мя? Если Он истинен, то и послал истинно. Если Он истинен, то следует, что истинен и Посланный.

Это же Он доказывает и другим образом, уловляя их собственными словами. Так как они говорили: Христос егда приидет, никтоже весть, откуду будет, то Он и отсюда выводит заключение, что Он Сам и есть Христос. Никтоже весть, – они говорили, имея в виду какое-либо определенное место. А Он отсюда и доказывает, что Он – Христос, потому что пришел от Отца, а знание Отца Он всюду приписывает Себе одному, говоря: не яко Отца кто видел, токмо Сый от Отца(6, 46). Слова Христовы раздражили их, потому что, сказав: вы не знаете Его (Отца), и обличив в том, что они, зная, притворяются не знающими, Он действительно уколол и уязвил их. Искаху убо да имут Его: и никтоже возложи нань руки, яко не у бе пришел час Его (ст. 30). Видишь ли, как невидимою силою они удерживаются и как их гнев обуздывается? Но отчего евангелист не сказал, что удержал их невидимою силою, но – яко не у бе пришел час Его? Он хотел выразиться человекообразнее и смиреннее, чтобы на Христа смотрели и как на человека. Он везде говорит о Нем возвышенно; а потому по местам примешивает и это. Когда же Христос говорит: яко от Него есть, то говорит не как Пророк, которому сообщается ведение, но как созерцающий Его (Отца) и сущий с Ним. Аз вем Его, говорит, яко от Него есмь (ст. 29). Видишь ли, как Он всюду подтверждает слова Свои: не о Себе приидох, и: Пославый Мя истинен есть, стараясь убедить в том, чтобы не считали Его чуждым Богу. И смотри, какой плод от смиренных слов. После этого, сказано, многие говорили:Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит, яже Сей творит (ст. 31). Сколько же знамений? Было только три знамения, именно – претворение воды в вино, знамение над расслабленным и над сыном царедворца, а больше евангелист не сообщил ни об одном. А из этого видно, что евангелисты, как я часто говорил, многое проходят молчанием и говорят нам о том, из-за чего злодействовали начальники. Искаху убо, яко да имут его и убиют. Кто искал? Не народ, который не домогался начальства и не мог быть увлечен завистию, а священники. Народ, с своей стороны, говорил: Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит? Впрочем, и это не была вера здравая, а вера, какая обыкновенно бывает у простого народа. Сказав: егда приидет, народ тем показал, что он не вполне убежден, что Иисус есть Христос. Итак, или по этой причине народ сказал те слова, или потому, что говорил при многолюдном собрании. Так как начальники всячески старались доказать, что Он не Христос, то народ сказал: положим, что Он не Христос; но разве Христос будет лучше Его? Люди простые и грубые, – я всегда это говорю, – привлекаются не учением или проповедию, а чудесами.