Ин., 56 зач., XVII, 1-13.

Сия глагола Иисус и возведе очи Свои на небо и рече: Отче, прииде час: прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя

Теперь, после увещания, Он обращается к молитве, научая нас в искушениях оставлять все и прибегать к Богу. Так как словами: в мире скорбни будете Он поколебал души учеников, то молитвою опять ободряет их. Они все еще смотрели на Него, как на человека, и для них-то Он и молится, подобно тому, как и о Лазаре, когда высказывает и причину: народа ради стоящаго рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси (Ин. 11, 42). Так, скажешь, при иудеях этому и следовало быть: но к чему же это при учениках? Этому следовало быть и при учениках; те, которые после столь многого говорят: ныне вемы, яко веси вся, больше всех нуждались в утверждении. А впрочем, евангелист и не называет этого действия молитвою, но как говорит?Возведе очи Свои на небо. Значит, по его словам, это скорее была беседа с Отцом. Если же в других местах он и говорит о молитве, и представляет Христа то преклоняющим колена, то возводящим очи на небо, – не смущайся. Из этого мы научаемся, с каким усердием должно приносить молитвы, научаемся и стоя взирать очами не только телесными, но и душевными, и преклонять колена с сокрушением сердца. В самом деле, Христос пришел не для того только, чтобы явить Себя, но и для того, чтобы научить неизреченной добродетели; а учитель должен учить не словами только, но и делами. Итак, послушаем, что Он говорит здесь. Отче, прииде час: прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя. Снова показывает нам, что Он не неволею идет на крест. Иначе как бы Он стал молиться о том, чтобы это сбылось, и называть крест славою не только для Самого Распинаемого, но и для Отца? Так действительно и было: не Сын только прославился, но и Отец. До креста даже и иудеи не знали Его: Израиль же, сказано,Мене не позна (Ис. 1, 3); а после креста притекла вся вселенная.

Ст. 2-3 якоже дал еси Ему власть всякия плоти, да всяко, еже дал еси Ему, даст им живот вечный: се же есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога, и Егоже послал еси Иисус Христа

Затем Христос говорит и о самом образе славы, и как Он прославит Отца. Якоже дал еси Ему власть всякия плоти, да всяко, еже дал еси Ему, не погибнет (Ин. 17, 2). Слава Божия в том действительно и состоит, чтобы всегда благодетельствовать. Что же значит: якоже дал еси Ему власть всякия плоти? Этим показывает, что дело проповеди не ограничится одними иудеями, но прострется на всю вселенную и полагает начало призванию язычников. Так как Он сказал: на путь язык не идите (Мф. 10, 5), а впоследствии скажет: шедше научите вся языки (28, 19), то теперь показывает, что это угодно и Отцу. В самом деле, проповедь язычникам весьма соблазняла иудеев и даже учеников. Ученики и впоследствии не легко дозволяли себе входить в общение с язычниками, пока не получили наставления от Духа, – так как отсюда происходил немалый соблазн для иудеев. Оттого-то даже после столь великого явления Духа Петр, пришедши в Иерусалим, едва мог избегнуть порицаний, рассказав о плащанице (Деян. 11, 1–19). Что же значит: дал еси Ему власть всякия плоти?

А когда, – спрошу я еретиков, – Он получил эту власть? Прежде ли создания людей или после создания? Сам Он говорит: после распятия и воскресения, так как тогда сказал: дадеся Ми всяка власть. Шедше научите вся языки (Мф. 28, 18, 19). Что ж? Ужели Он не имел власти над делом Своим? Ужели Он только сотворил людей, а власти над ними после сотворения не имел? Но и в предшествующие времена Он, как видно, все делает Сам: одних наказывает как грешников; других, обращающихся, исправляет: еда утаю, говорит, от Авраама раба Моего, яже Аз творю (Быт. 18, 17); а иных и удостаивает чести как праведников. Или тогда Он имел, а теперь потерял и опять получил? Но какой демон может сказать это? Если же одна и та же власть и тогда, и теперь: якоже, говорит, Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, их же хощет, живит (Ин. 5, 21), – то что значит сказанное? Он намерен был послать Апостолов к язычникам; а чтобы они не почли этого нововведением, – так как Он говорил: несмь послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева (Мф. 15, 24), – Он показывает, что это угодно и Отцу. А что Он говорит об этом с великим уничижением, в том нет ничего удивительного; таким образом Он и их (Апостолов) тогда назидал, и тех, которые будут после, и, как я уже говорил, такою чрезмерностию уничижения всегда ясно внушал, что Он говорит приспособительно.

Что же значит: всякия плоти? Ведь известно, что не все уверовали. Сколько от Него зависело, – все уверовали. Если же не внимали словам Его, то в этом вина не учащего, но не принимающих (учения). Да всяко, еже дал еси Ему, даст им живот вечный (Ин. 17, 2). Не удивляйся, что и здесь Он говорит человекообразно. Он поступает так и по вышесказанным причинам, и потому, что всегда остерегался говорить Сам о Себе что-нибудь великое, так как это неприятно было слушающим, которые все еще не думали о Нем ничего великого. Оттого-то Иоанн, когда говорит от своего лица, поступает не так, но возводит слово до высокого, говоря таким образом: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть (1, 3); и:живот бе (1, 4); и: свет бе (1, 9); и: во своя прииде (1, 11); не то, что Он не имел бы власти, если бы не получил ее, но что Он и другим дал власть чадом Божиим быти (1, 12). Подобным образом и Павел называет Его равным Богу. Сам же Он просит, как обыкновенный человек, говоря так: да всяко, еже дал еси Ему, даст им живот вечный. Се же есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога, и Егоже послал еси Иисус Христа (17, 3). Единаго истиннаго Бога – говорит так для отличия от ложных богов, так как хотел послать Апостолов к язычникам. Если же не согласятся с этим, но на одном этом основании станут отвергать, что Сын есть истинный Бог, то, идя таким образом дальше, они отвергнут и то, что Он есть Бог. В самом деле, (Христос) говорит: славы, яже от единаго Бога, не ищете (5, 44). Что же? Ужели поэтому Сын уже не Бог? Если же Сын – Бог, хотя Отец и называется единым, то явно, что Он и истинный, хотя (Отец) и именуется единым истинным. Притом, когда Павел говорит: или един аз и Варнава (1 Кор. 9, 6), – ужели он исключает Варнаву? Совсем нет; слово единупотреблено только для различения от других. И если – не истинный Бог, то каким образом Он есть истина? Истина от истинного различается весьма немного. Чем назовем мы, скажи мне, не истинного человека? Конечно уже и не человеком? Так точно, если Сын не есть истинный Бог, то как Он может быть Богом? Да как Он и нас может делать богами и сынами, не будучи Сам истинным? Но об этом подробнее сказано нами в другом месте. Потому пойдем далее.

Ст. 4-5 Аз прославих Тя на земли, дело соверших, еже дал еси Мне да сотворю: и ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самого славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть

Аз прославих Тя на земли (17, 4). Хорошо сказано: на земли, потому что на небе Отец уже прославлен, имея славу и по естеству, и будучи поклоняем от ангелов. Следовательно, не о той славе говорит, которая нераздельна с существом Его, – так как эту славу Он всегда имеет вполне, хотя бы и никто не прославлял Его, – но о славе, происходящей от служения людей. Поэтому и выражение: прослави Мя (ст. 5) нужно разуметь точно так же. И, чтобы убедиться, что Он говорит об этом роде славы, послушай далее. Дело соверших, еще дал еси Мне да сотворю его (ст. 4). Но ведь дело только было еще начато или даже еще и не начато: как же Он говорит:соверших? Это – или потому, что Он с Своей стороны сделал все, или потому, что о будущем говорит, как уже о совершившемся, или – что всего лучше сказать – потому, что все действительно было уже совершено, когда положен был корень благ, из которого непременно должны были произрасти плоды, и Он уже соприсутствует, соприкасается тому, что должно было совершиться впоследствии. При этом Он опять выражается приспособительно: еже дал еси Мне. Если бы, действительно, Он ожидал, пока не услышит и не узнает, – это было бы гораздо ниже Его славы. Но что Он пришел на это по Своему произволению, явно из многих мест. Так, например, Павел говорит: Он так возлюбил нас, что предал Себя Самого за нас (Еф. 5, 2), и: Себе умалил, зрак раба приим (Флп. 2, 7). И опять: яко же возлюби Мя Отец, и Аз возлюбих вас (Ин. 15, 9).Прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самого славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть (17, 5). Где же слава? Пусть у людей Он, действительно, был не славен, облекшись в одежду (плоти); но каким образом Он ищет прославления и у Бога? О чем же Он здесь говорит? Речь – о воплощении. Естество плоти действительно не было еще прославлено; оно не сподобилось еще нетления и не приобщилось Царского Престола; поэтому Он не сказал: на земли; но: у Тебе.

Ст. 6-8 Явих имя Твое человеком, ихже дал еси Мне от мира: Твои беша, и Мне их дал еси, и слово Твое сохраниша: ныне разумеша, яко вся, елика дал еси Мне, от Тебе суть: яко глаголы, ихже дал еси Мне, дах им, и тии прияша и разумеша воистинну, яко от Тебе изыдох, и вероваша, яко Ты Мя послал еси

Сын Божий называется Ангелом Великого Совета, как по причине других (истин), которые Он открыл, так особенно потому, что Он возвестил людям об Отце. Бот об этом-то Он и теперь говорит: явих имя Твое человеком. Сказав: Я совершил Твое дело, Он снова подробнее говорит о том же, объясняя, какое это дело. Но ведь имя было уже известно? Исаия, например, говорит: клятися будут Богом истинным (65, 16). На это я и теперь скажу то же, что много раз говорил, то есть: оно было известно, но только иудеям, и то не всем; а теперь говорит о язычниках. Притом Он показывает не только это, но и то, что познали Бога как Отца; а не одно и то же значит, что (Бог) есть Творец и – что Он имеет Сына. Явил же Христос имя Его и словами, и делами. Ихже дал еси Мне от мира. Как прежде сказал: никтоже приидет ко Мне, аще не будет дано ему, и: аще не привлечет его Отец Мой (Ин. 6, 65, 44), так и здесь говорит: ихже дал еси Мне. Но так как Он же говорит, что Он Сам есть путь, то отсюда явно, что в этих словах Он высказывает две (мысли), именно: что Он не противен Отцу и что такова воля Отца, чтобы люди веровали Сыну, Твои беша, и Мне их дал еси. Этим Он хочет научить, что Отец весьма любит Его. А что Ему действительно не нужно было принимать их, это видно из того, что Сам Он и сотворил их, Сам постоянно и промышляет о них. Как же возможно, чтобы Он принял их? Нет; это, как я сказал, означает только единомыслие Его с Отцом. Если же кто захочет понимать это по-человечески и так, как сказано, то (люди) не будут уже принадлежать Отцу. В самом деле, если в то время, как Отец имел их, Сын их не имел, то очевидно, что, когда Он отдал их Сыну, Сам перестал ими владычествовать. А отсюда опять выйдет еще большая нелепость, именно: доколе они были у Отца, они были несовершенны, а как скоро перешли к Сыну, стали совершенными. Но смешно это и сказать! Итак, что же Он выражает этим? То, что и Отцу угодно, чтобы они веровали Сыну. И слово Твое сохраниша. И ныне разумеша, яко вся, елика дал еси Мне, от Тебе суть (17, 6–7). Каким образом они слово Твое сохранили? Они уверовали в Меня и не внимали иудеям, потому что, кто верует в Него, тот утверди, как он говорит, яко Бог истинен есть (3, 33). Некоторые, правда, читают так: ныне разумех, яко вся, елика дал еси Мне, от Тебе суть; но этого нельзя допустить. Как, в самом деле, возможно, чтобы Сын не знал того, что принадлежит Отцу? Нет, это сказано об учениках. Как скоро, говорит, Я сказал, – они уразумели, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть; что нет у Меня ничего чуждого, ничего особенного от Тебя, – потому что особенное как бы предполагает уже много чуждого. Итак, они уразумели, что все, чему Я учил, – Твое: и наставления, и догматы. Но откуда они узнали? Из Моих слов, потому что Я так и учил. И не только это, но и то, что Я от Тебя пришел (17, 8), – как это действительно Он и старался внушить во всем Евангелии.

Аз о сих молю: не о (всем) мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть

Аз о сих молю (ст. 9). Что Ты говоришь? Ты учишь Отца, как бы неведающего, Ты беседуешь, как будто с человеком незнающим? Что, в самом деле, значит это разделение? Видишь ли, что не для чего иного Он молится, как только для того, чтобы показать, какую любовь Он имеет к ним? Кто не только подает свое, но и другого умоляет о том же, тот действительно высказывает великую любовь. Итак, что же значит: о сих молю? Не о всем то есть мире, но о тех, их же дал еси Мне (ст. 9). Он часто повторяет слово: дал еси, чтобы показать, что это угодно Отцу.

и Моя вся Твоя суть, и Твоя Моя: и прославихся в них

Потом, так как Он многократно говорил: Твои суть, и Ты Мне их дал еси, то, чтобы не подумал кто-нибудь, что власть Его недавняя и что Он только теперь принял их, – Он, устраняя эту неправую мысль, говорит: Моя вся Твоя суть, и Твоя Моя, и прославихся в них (ст. 10).

Видишь ли равночестие? Чтобы ты, слыша: дал еси Мне, не подумал, что они отчуждаются теперь от власти Отца или – еще прежде – Сына, Он уничтожил и то и другое, сказав те слова. Он как бы так говорит: когда ты слышишь: Мне их дал еси, – не думай, что они становятся уже чуждыми Отцу (потому что все Мое принадлежит Ему); равным образом, когда слышишь слова: Твои беша, – не думай, что они были чужды Мне, потому что все, принадлежащее Ему, есть Мое. Таким образом дал еси сказано только по одному приспособлению; все, что имеет Отец, принадлежит Сыну, и все, что имеет Сын, принадлежит Отцу. Этого нельзя сказать даже о Сыне по человечеству; но (говорится о Нем), так как Он больше (человека). Всякому известно, что принадлежащее меньшему принадлежит и большему, но – не наоборот; а здесь говорится и наоборот, что и показывает равенство. Это же Христос показал и в другом месте, когда, беседуя о ведении, сказал: вся, елика имать Отец, Моя суть (16, 15). А выражения: дал еси Мнеи все подобные, – чтобы показать, что Он, не как чуждый, пришел и привлек их к Себе, но принял их, как Своих. Затем Он представляет причину и доказательство, говоря: и прославихся в них, то есть что Я имею власть над ними или что они прославят Меня, веруя Тебе и Мне, и прославят одинаково. Если же Он прославился в них не одинаково, то принадлежащее Отцу не принадлежит уже Ему. А никто не прославляется тем, над чем не имеет власти. Как же Он прославился одинаково (с Отцом)? Все одинаково умирают за Него, как и за Отца, проповедуют Его, как и Отца, и как говорят, что все совершается именем Отца, так – и именем Сына.

Ст. 11-13 и ктому несмь в мире, и сии в мире суть, и Аз к тебе гряду. Отче Святый, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже (и) Мы. Егда бех с ними в мире, Аз соблюдах их во имя Твое: ихже дал еси Мне, сохраних, и никтоже от них погибе, токмо сын погибельный, да сбудется Писание: ныне же к Тебе гряду, и сия глаголю в мире, да имут радость Мою исполнену в себе

И ктому несмь в мире, и сии в мире суть (ст. 11), то есть: хотя Я и не буду видим во плоти, однако чрез них буду прославляться. Но почему Он непрестанно говорит: в мире несмь; и: так как Я оставляю их, то поручаю их Тебе; и: егда бех в мире, Аз соблюдах их (ст. 12)? Кто станет понимать эти слова просто, тот придет ко многим нелепостям. Возможно ли, в самом деле, допустить, чтобы Его действительно не было в мире и чтобы, отходя, Он поручал их другому? А те слова сказаны как бы простым человеком, который навсегда разлучается с ними. Видишь ли, что Он говорит весьма многое по-человечески и приспособляясь к их понятиям, так как они думали, будто в Его присутствии они будут безопаснее? Потому-то Он и говорит: егда бех, Аз соблюдах их. Но ведь Он же сказал: прииду к вам (Ин. 14, 18), и: с вами есмь до скончания(Мф. 28, 20). Почему же теперь говорит так, как бы действительно намеревался разлучиться? Это, как я уже сказал, приспособление к их мнению, – для того чтобы они несколько успокоились, слыша, что Он говорит так и поручает их Отцу. Так как они, после многих с Его стороны утешений, не убеждались, то Он, наконец, обращается с беседою к Отцу, выказывая сильную любовь к ним. Он как бы так говорил: так как Ты призываешь Меня к Себе, то утверди их в безопасности, потому что Я к Тебе иду. Что Ты говоришь? Разве Сам не можешь хранить их? Конечно могу. Для чего же говоришь это?Да имут радость Мою исполнену (Ин. 17, 13), то есть чтобы они не смущались, будучи еще несовершенны. Этими словами Он показал, что все это говорил так для их успокоения и радости: иначе слова Его представляются противоречащими. Ныне же несмь в мире, и сии в мире суть. Так, действительно, думали ученики, а Он приспособляется к ним. Если бы Он сказал: Я соблюду их, – они не столько поверили бы; поэтому говорит:Отче святый, соблюди их во имя Твое (ст. 11), то есть Твоею помощию. Егда бех в мире, Аз соблюдах их во имя Твое (ст. 12). Опять беседует, как человек и как Пророк, потому что нигде не видно, чтобы Он делал что-нибудь именем Божиим. Ихже дал еси Мне, сохраних, и никтоже от них погибе, токмо сын погибельный, да сбудется Писание (ст. 12). И в другом месте Он говорит: все, еже даде Ми, не погублю от Него (6, 39). Но ведь не один только тот (Иуда) погиб, но и многие впоследствии. Как же Он говорит: не погублю? Сколько от Меня зависит, – не погублю. В другом месте Он показывает это еще яснее, говоря: не изжену его вон (6, 37). Не Моя вина; Я не отгоняю и не оставляю; если же кто сам собою отпадает, Я насильно не влеку. Ныне же к Тебе гряду (17, 13). Видишь, как по-человечески составлена эта беседа? Потому, если кто захочет на этом основании унижать Сына, тот унизит и Отца. Смотри, в самом деле, как Он с самого начала то как бы учит Его и поясняет Ему, то как бы заповедует. Как бы учит, когда говорит: не о мире молю; а как бы заповедует, когда говорит: Аз соблюдах их доселе, и никтоже погибе, и: так и Ты соблюди их. И опять: Твои беша, и Мне их дал еси, и: егда бех в мире, Аз соблюдах их. Но разрешение на все в том, что все эти слова сказаны были приспособительно к их немощи. Сказав, чтониктоже от них погибе, токмо сын погибельный, Он прибавил: да сбудется Писание. О каком Он говорит Писании? О том, которое многое о Нем предсказывает. Но (Иуда) погиб не потому, чтобы чрез это исполнилось Писание. Касательно этого я уже много и прежде говорил, что это особенный оборот, свойственный Писанию, – представлять как бы причиною то, что сбывается впоследствии. И если мы не хотим ошибаться, то должны все тщательно исследовать – и свойство говорящего, и предмет (речи), и законы, свойственные Писанию. Братие, не дети бывайте умы (1 Кор. 14, 20).