Мф., 113 зач., XXVII, 33-54.

Ст. 33-34 И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место, дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить

И вот, когда пришли они на место, называемое Голгофа, говорит Писание, дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить. Это событие предсказано было Давидом, который написал: И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом (Пс 68:22). Зри таинство. Некогда Адам вкусил сладкий плод и снискал смерть всему роду человеческому. Напротив, Господь вкусил горечь желчи, чтобы вернуть нас от горечи смерти к сладости жизни. Он вкусил горечь желчи, чтобы в нас угасла горечь греха; Он вкусил остроту уксуса, но пролил за нас драгоценное вино крови Своей. Он терпел зло и отвечал на него добром. Он принял смерть и дал жизнь. И место Его смерти имеет значение: по слухам, на этой же самой земле погребен был Адам. Христос был распят там, где был погребен Адам, для того, чтобы жизнь явилась там, где некогда наступила смерть. Смерть через Адама, а жизнь через Христа, Который потому и удостоил нас тем, что принял распятие и смерть, чтобы грех от древа [познания добра и зла] разрушить древом креста и наказание смертью отменить таинством смерти.

Распеншии же Его разделиша ризы Его, вергше жребия

Весьма близко к этому говорит и Лука (23, 34). Марк (15, 24) сказал: метающе жребий о них, кто что возмет. Но эти евангелисты просто и не разграничивая написали, что распинатели разделили и что бросали жребий, а Иоанн (19, 23-24) об этом предмете написал яснее: воины же, егда пропяша Иисуса, прияша ризы Его и сотвориша четыре части, коемуждо воину часть, и хитон: (т.е. прияша) бе же хитон нешвен, свыше исткан весь. Реша же к себе: не предерем его, но метнем жребия о нем, кому будет: да сбудется Писание глаголющее: разделиша ризы Моя себе и о иматисме Моей меташа жребия. Одни только одежды Иисуса Христа были разделены, хотя они были и хуже одежд разбойников, чтобы исполнилось пророчество о них Давида. Разделяли их, конечно, насмехаясь, как будто царские одежды; но все это устроилось так, чтобы исполнилось, как сказано, пророчество о них. Однажды разделили, а о несшитом хитоне, который пророчество назвало одеждою (ιματισμον), бросали жребий. Но сколько было одежд, этого не указал ни один из евангелистов. Некоторые говорили, что их было пять: четыре были разделены между четырьмя воинами, а пятый был этот несшитый хитон. Но это мнение представляется невероятным, особенно в виду того, что Спаситель довольствовался малым, между тем как во столько одежд не одевался никто даже из других людей. Поэтому мы предполагаем, – и может быть, это не слишком далеко от действительности, – что всех одежд было три: одна – вот этот несшитый хитон, прямо прилегающий к телу, затем другая одежда на этом хитоне и, наконец, поверх этих двух – третья, верхняя… Этот хитон, по преданию Отцов, был делом Богоматери; он был соткан с самого верху, т.е. ткань начиналась от шеи и шла вплоть до ног. На этом основании изъясняют его аллегорически, говоря, что воспринятая от Богоматери только плоть была соткана свыше, т.е. с неба имела соткавшее ее Божество, или – была соткана Богом, а не человеческим семенем. Две другие одежды распинатели разделили на четыре части, предварительно разодрав их, Сказав относительно несшитого хитона: не предерем его, показали, что другие одежды они разодрали. Поделили их не так, как драгоценные одежды, и не удержались от того, чтобы их не разорвать, но делили насмехаясь, как выше было сказано. Как будто не имеющие никакой цены разделили драгоценные одежды, чрез которые совершились столь великие чудеса; но и тогда сила их удерживалась. Некоторые недоумевают, как это оказалось, что Иисус Христос, дав апостолам заповедь не приобретать двух одежд (χιτωνας), Сам имел больше? Таким следует ответить, что и Сам имел один только хитон, который непосредственно прилегает к телу, а остальные одежды были не хитоны, а верхние; только нижняя одежда есть, собственно, хитон. Так нужно думать и относительно остальных одежд (т.е. что каждой из них было по одной). Смотри, как все тело Спасителя было поругано: голова – терновым венцом и ударами трости, лицо заплеваниями, ланиты – ударами, уста – желчью и уксусом, ухо – бранью, шея – заушениями, спина и грудь – бичеванием, руки и ноги – гвоздями, ребро – копьем, как повествует Иоанн (19, 34); остальные части – одеянием в хламиду и обнажением, а все тело – торжественным распятием. Поэтому, когда нас поносят, бесчестят или выставляют на позор, то и мы, помня все это, отвергнем всякое раздражение, имея в виду то, что Иисус Христос был Бог, а мы – люди, Он Владыка, а мы рабы, Он безгрешен, а мы грешны, Он пострадал от слуг, а мы от сослужителей, Он пострадал за нас, а мы за себя, Он – пред иудеями, римлянами и греками, а мы пред немногими, или по крайней мере не пред столь многими. (Толкование святого Максима): Сотканный сверху хитон есть связь между собою и ткань добродетелей, сотканная благодатью свыше и покрывающая собою наш разум; этот хитон часто снимают с нас убийцы наши – демоны чрез небрежение и леность, но им не позволяется раздирать его так, чтобы мы вовсе уже не знали добродетели; поэтому мы всегда знаем добродетель, хотя и не облекаемся ее покровом. Разорванные одежды означают внешнюю одежду чувственных богатств, разделяемую на четыре стихии мира; страстно пользоваться ими убеждают нас люди, издевающиеся над нами и осквернившие себя убийством. В другом смысле – сотканным сверху хитоном может быть душа каждого человека, как вдохнутая в него свыше: она не сшита, как простая и не сложная, – не разрываема, как бессмертная, а разделенная одежда – это тело, как разлагающееся посредством тления на четыре стихии.

Ст. 35-38 Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую

То, что они делили одежды Его по жребию, а не разрывали их, означает постоянную нетленность тела Христа. И вот, с древа свисает спасение и жизнь всего живого, слева и справа пригвождены воры, указывая всему роду человеческому, что он призван к таинству страданий Господа.

Ст. 39-40 Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста

О, скверные и пребеззаконные! Что же: пророки разве не были пророками или праведные праведными, оттого что их Бог не освободил от напастей? Они оставались таковыми, хотя и претерпевали страдания. Что может сравниться с вашим безумием? Если их слава не омрачилась бедствиями, наведенными вами на них, но они остались пророками и при всех страданиях, которые терпели, то тем более не надлежало вам соблазняться о Христе, Который и делами, и словами искоренял в вас эту мысль. Впрочем, говоря и делая это, они ничего не успели даже в самое это время. Тот, который погибал в крайнем нечестии, который все время жизни своей провел в убийствах и грабежах, в то время, как говорено было это, исповедал Его и вспомнил о Царстве; равно и народ плакал о Нем. Хотя не ведающим домостроения тайны казалось, что все происходившее свидетельствовало о противном, а именно: что Он слаб и бессилен, — но истина и самыми противными обстоятельствами усилилась. Итак, слыша это, вооружимся против всякого возмущения сердечного, против всякого гнева. Если увидишь, что сердце твое возгорается, огради грудь твою крестным знамением: вспомни что-нибудь из случившегося тогда, — и этим воспоминанием ты рассеешь всякое возмущение духа, как прах. Помысли о словах, делах; помысли, что Он Владыка, а ты — раб. Он пострадал для тебя, а ты — для себя. Он — за облагодетельствованных Им и вместе распявших Его, а ты — за себя самого. Он — за причинявших Ему оскорбления, а ты — часто за обиженных тобой. Он — в глазах целого города, даже всего народа иудейского, в глазах пришельцев и соотечественников, которым Он изрекал человеколюбивые глаголы, а ты — в присутствии нескольких. А что всего обиднее, Он оставлен был и самими учениками. Те, которые прежде услуживали Ему, убежали от Него; а враги и противники — иудеи, воины, с обеих сторон разбойники, окружая Распятого, досаждали, укоряли, поносили, насмехались, хулили: и разбойники оба поносили и хулили Его.

Вот то знамение, которое Он прежде обещал просившим! Род лукавый и прелюбодейный, так говорил Он, ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка (Мф 12:39), — то есть крест, смерть, гроб и воскресение. И опять, иным образом указывая на силу креста, говорил: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете; что это Я (Ин 8:28), — то есть, когда распнете Меня, и подумаете, что уже победили Меня, тогда-то особенно узнаете Мою силу. Действительно, после того как Он был распят, их город истреблен, иудейство кончилось, гражданское бытие и свобода их исчезли. Напротив, евангельская проповедь процвела и простерлась до пределов вселенной: земля и море, обитаемые и необитаемые страны, повсюду возвещают силу слова Христова. Итак, вот что говорит Он, и вот что случилось во время распятия на кресте! И это тем более удивительно, что случилось в то время, как Он пригвожден был ко кресту, а не тогда, когда ходил по земле.

Ст. 40-42 и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него

После того, как сделали все, что хотели, стараются опорочить и славу Его, страшась Его воскресения. С этою целью они всенародно говорят об этом, распинают с Ним разбойников, и желая огласить Его льстецом, говорят: разоряяй Церковь, и треми деньми созидаяй, сниди со креста (ст. 40). Когда, тщетно просивши Пилата снять вину (а вина была написана такая: царь Иудейский — Иоан. XIX, 21-22), они не успели в намерении (он воспротивился им, сказав: еже писах, писах), — тогда они уже ругательствами своими старались показать, что Он не царь. Поэтому они, кроме тех слов, говорили и следующие: аще царь есть Израилев, да снидет ныне со креста (ст. 42); и еще: иныя спасе, Себе не может спасти, — и покушались таким образом омрачить и прежние знамения Его. Также: если Он Сын Божий и угоден Ему, пусть Бог спасет Его. О, скверные и пребеззаконные! Что же: пророки разве не были пророками, или праведные — праведными, от того, что их Бог не исхитил от напастей? Они оставались таковыми, хотя и претерпевали страдания. Что может сравняться с вашим безумием? Если их слава не омрачилась бедствиями, наведенными вами на них, но они остались пророками и при всех страданиях, которые терпели, то тем более не надлежало вам соблазняться о Христе, Который и делами, и словами искоренял в вас эту мысль. Впрочем, говоря и делая это, они ничего не успели даже в самое это время. Тот, который погибал в крайнем нечестии, который все время жизни своей провел в убийствах и грабежах, в то время, как говорено было это, исповедал Его и вспомнил о царствии; равно и народ плакал о Нем. Хотя неведущим строения тайны казалось, что все происходившее свидетельствовало о противном, — именно, что Он слаб и бессилен, — но истина и самыми противными обстоятельствами усилилась. Итак, слыша это, вооружимся против всякого возмущения сердечного, против всякого гнева. Если увидишь, что сердце твое возгорается, огради грудь твою крестным знамением: вспомни что-нибудь из случившегося тогда, — и этим воспоминанием ты рассеешь всякое возмущение духа, как прах. Помысли о словах, делах; помысли, что Он Владыка, а ты — раб. Он пострадал для тебя, а ты для себя; Он за облагодетельствованных Им и вместе распявших Его, а ты за себя самого; Он за причинявших Ему оскорбления, а ты часто за обиженных тобою; Он — в глазах целого города, даже всего народа иудейского, в глазах пришельцев и соотечественников, которым Он изрекал человеколюбивые глаголы, а ты — в присутствии нескольких. А что всего обиднее, Он оставлен был и самими учениками. Те, которые прежде услуживали Ему, убегли от Него; а враги и противники — иудеи, воины, с обеих сторон разбойники, окружая Распятого, досаждали, укоряли, поносили, насмехались, хулили: и разбойники оба поносили и хулили Его. Но как же Лука говорит (XXIII, 40), что один из разбойников поносил Его? И то, и другое было; сперва хулили оба, а после не так уже. Чтобы ты не подумал, будто бы это произошло по какому-то согласию, или что разбойник не был разбойником, — евангелист его ругательством доказывает тебе, что сперва на кресте был разбойник и враг, но внезапно изменился.

Ст. 38-44 Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой — по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого. Если Ты Сын Божий, сойди со креста. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Самого Себя не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет со креста, и уверуем в Него; уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

Для оклеветания Христа распинают с Ним двух разбойников, дабы и Он признан был таким же беззаконником, как те. Но они были образом двух народов — иудейского и языческого, ибо оба были равно беззаконны и поносили Христа, подобно как и разбойники сначала поносили оба. Потом же один, познав Его, исповедал Царем, по каковой причине и сказал: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Так и языческий народ исповедал Христа. Другой же разбойник, иудейский народ, продолжал хулить. Дьявол же понуждал говорящих «если Ты Сын Божий, сойди со креста» с тою целью, чтобы Христос, быв раздражен, сошел со креста и чтобы нарушил дело спасения всех крестом. Но Христос есть Сын Божий и не послушался врага, дабы и ты научился, что не должно слушаться ухищрений дьявола, но — творить добро, хотя бы люди и имели о тебе худое мнение.

Ст. 45-54 От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить; а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий

Вот то знамение, которое Он прежде обещал просившим! Род лукав и прелюбодей, — так говорил Он, — знамения ищет, и знамение не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка (Матф. XII, 39; Лук. XI, 26), — то есть крест, смерть, гроб и воскресение. И опять, иным образом указывая на силу креста, говорил: егда вознесете Сына человеческаго, тогда познаете, яко Аз есмь (Иоан. VIII, 28), — то есть, когда распнете Меня, и подумаете, что уже победили Меня, тогда-то особенно узнаете Мою силу. Действительно, после того как Он был распят, их город истреблен, иудейство кончилось, гражданское бытие и свобода их исчезли; напротив евангельская проповедь процвела и простерлась до пределов вселенной: земля и море, обитаемые и необитаемые страны, повсюду возвещают силу слова Христова. Итак, вот что говорит Он, и вот что случилось во время распятия на кресте! И это тем более удивительно, что случилось в то время, как Он пригвожден был ко кресту, а не тогда, когда ходил по земле. Но не это одно дивно; дивно то, что знамение, которого они искали, было и с неба, и явилось во всей вселенной, чего прежде никогда не случалось, разве только в Египте, когда надлежало совершить пасху, поскольку то было образом настоящих событий. Заметь и то, когда это происходит: в полдень, когда по всей вселенной был день, дабы знали все обитатели земли. Этого достаточно было, чтобы обратить их к истине, не только в виду величия чуда, но и в силу его благовременности. В самом деле, оно совершается уже после всех дел безумия их, после беззаконного издевательства, когда они уже оставили свое неистовство, когда перестали насмехаться, когда насытились бесстыдными ругательствами, и высказали все, что хотели: только после всего этого показал Он тьму, чтобы по крайней мере теперь они укротили гнев свой, и извлекли себе пользу из чуда. Совершать такие знамения на кресте было гораздо удивительнее, нежели сойти с креста. Если они думали, что эти чудеса совершал Он, то необходимо надлежало верить и трепетать; а если думали, что не Он, но Отец, — и тогда им надлежало придти в сокрушение, так как мрак этот свидетельствовал о том, что Отец прогневан был их преступлением. А что это не было затмение, а гнев и негодование, это видно, кроме того, и из самого времени: тьма продолжалась три часа. Затмение совершается в несколько минут, как это известно тем, кто наблюдал это явление; таково и в наше время случилось затмение. Отчего же, скажешь, не пришли в изумление все, и не признали Христа Богом? Оттого, что тогда род человеческий погружен был в беспечность и нечестие; чудо, это было одно, и едва явилось, вскоре окончилось; а ни у кого не было ревности изыскать причины его; явные беззакония находили себе извинение и в обычаях. Не хотели и знать, что за причина этого явления, а думали, что оно было следствием или затмения, или другой какой естественной причины. И что дивиться внешним, которые ничего не знали, и по своей великой беспечности не старались узнать причины события, когда жившие в самой Иудее, после стольких чудес, продолжали поносить Иисуса, хотя им явно было, что Он это сделал? Для того Он и говорит после этого чуда: Или, Или, лима савахфани, чтобы они знали, что Он еще жив, и что Он совершил его, и таким образом укротили бы свою ярость. Из этого они могли видеть, как Он даже до последнего издыхания чтит Отца, и не есть богопротивник. Он взывает пророческим голосом, свидетельствуя до последнего часа о истине ветхого завета, и не только пророческим, но и еврейским, чтобы им было понятно и внятно. Во всем этом показывал Он Свое единомыслие с Отцом Своим. Но заметь и здесь их дерзость, необузданность и безумие. Они подумали, говорит евангелист, что Он зовет Илию, — и тотчас напоили Его оцтом. А другой, подошедши, пронзил копьем бок Его. Что может быть нечестивее этого, что звероподобнее? До того простерли свое неистовство, что и над бездыханными останками ругаются. Но смотри, как Он и их нечестие обращает к нашему спасению. За ударом истекли источники спасения нашего. Иисус же, возопив гласом велиим, испусти дух (ст. 50). Вот то, о чем Он говорил: область имам положити душу Мою, и область имам паки прияти ю. Аз полагаю ю о Себе (Иоан. X, 18). Для того Он и возопил, чтобы показать, что дело совершается по Его воле. Марк говорит: яко дивися Пилат, аще уже умре (ст. 44, 45), и что сотник особенно потому уверовал, что Иисус умер с знамениями власти. Голос этот раздрал завесу, отверз гробы и сделал храм пустым. И это учинил Он не для того, чтобы обесчестить храм (мог ли сделать это Тот, Кто говорил: не творите дому Отца Моего дому купленаго — Иоан. II, 16), но показывал этим, что они недостойны пребывания в нем; подобно тому как когда Он предал его и вавилонянам. Кроме того настоящее событие было еще и предречением будущего запустения и перемены на лучшее и высшее и знамением Его могущества.

Вместе с тем и в последовавших за тем событиях Христос показал Свою силу, именно в воскресении мертвых, в омрачении света, в перемене стихий. Во время Елиссея один мертвец, коснувшись мертвеца, воскрес. Теперь голос воздвиг мертвецов, тогда как тело пригвождено было ко кресту. Впрочем, первое было прообразом настоящих событий; для того оно и происходило, чтобы верили настоящему. И не только возбуждаются мертвые, но и камни расседаются, и земля трясется, чтобы познали, что Он мог и их и омрачить, и расторгнуть. Тот, Кто расторгнул камни и омрачил вселенную, тем более мог сделать то же над ними, если бы захотел. Но Он не восхотел этого; излив гнев Свой на стихии, Он желал спасти их кротостью. Но они не оставили своего неистовства. Такова зависть, такова ненависть: не легко укротить ее! И при всех таковых явлениях бесстыдство их было одинаково. Впоследствии же, когда, не смотря на то, что положена была печать на гробе, приставлена воинская стража, Он воскрес, и они услышали об этом от самих стражей, обольстили и других деньгами, и хотели скрыть свидетельство о воскресении. Итак, не удивляйся тому, что они и тогда так бесчестно поступали: так они раз навсегда расположились во всем поступать бесстыдно! Смотри только, сколько знамений Он сотворил, то на небе, то на земле, то в самом храме. Этим Он частью показывал Свое негодование, частью то, что и недоступное сделается теперь доступным, и что небо отверзется и откроется истинное святое святых. Они говорили: аще царь Израилев есть, да снидет ныне со креста; а Он показывает им, что Он есть Царь всей вселенной. Они говорили: разоряяй церковь сию, и треми деньми созидаяй ю; а Он указывает, что их храм совершенно запустеет. Далее, они говорили: иныя спасе, Себе ли не может спасти? Он же, пребывая на кресте, с избытком показывает им Свою силу над телами рабов Своих. Подлинно, если великое дело выйти из гроба четверодневному Лазарю, то гораздо важнее всем давно усопшим внезапно явиться живыми, что было знамением будущего воскресения. Многа бо, говорится, телеса усопших святых восташа, и внидоша во святый град, и явишася мнозем (ст. 52, 53). Чтобы это событие не сочли призрачным, воскресшие являются многим в городе. Тогда и сотник прославил Бога, говоря: воистинну человек сей праведен бе. Народи же, приходящии на позор сей, биюще в перси своя, вовращахуся (ст. 54). Такова сила Распятого, что после таких насмешек и ругательств, и сотник, и народ пришли в умиление! Некоторые говорят, что этот сотник, укрепившись после того в вере, совершил мученический подвиг.