Мф., 45 зач., XII, 9-13.

Ст. 9-16 И, отойдя оттуда, вошел Он в синагогу их. И вот, там был человек, имеющий сухую руку. И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро. Тогда говорит человеку тому: протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая. Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его. Но Иисус, узнав, удалился оттуда. И последовало за Ним множество народа, и Он исцелил их всех и запретил им объявлять о Нем

Опять Христос в субботу исцеляет, и тем оправдывает поступки учеников Своих. Другие евангелисты говорят, что Он вызвал человека на средину и вопрошал иудеев, можно ли в субботу делать добро (Марк. III, 4; Луки VI, 9)? Заметь милосердие Господа. Он вызвал человека на средину, чтобы смягчить их видом его; чтобы они, тронувшись этим зрелищем, оставили злобу свою и, устыдившись человека, перестали свирепствовать. Но неукротимые и бесчеловечные лучше хотят помрачить славу Христову, нежели видеть больного исцеленным, сугубо показывают злобу свою, т. е. враждою и сопротивлением Христу и таким упорством против Него, что хулили даже Его благодеяния, оказываемые другим. Другие евангелисты говорят, что Христос сам вопросил; а Матфей, говорит, что Его вопрошали. И вопросиша Его, говорит он,глаголюще: аще достоит в субботы целити? да на Него возглаголют. Вероятно, и то и другое было. Иудеи, будучи нечестивы, и зная, что Он непременно приступит к исцелению, спешили предупредить Его вопросом, надеясь тем воспрепятствовать Ему. Потому и вопрошали: аще достоит в субботы целити, с намерением не научиться от Него, но обвинить Его. Хотя довольно было самого дела для обвинения, но они старались уловить Его и в словах, чтобы иметь больше предлогов к обвинению. Но Человеколюбец и исцеление совершает, и ответствует, научая нас скромности и кротости, и обращает все против них, показывая их бесчеловечие. Он вызывает человека на средину не потому, чтобы их боялся, но желая принести пользу и расположить к состраданию. А когда и этим не мог смягчить их, тогда опечалился, говорит евангелист (Марк. III, 5), и разгневался на них за ожесточение сердца их, и сказал: кто есть от вас человек, иже имать овча едино, и впадет сие в субботы в яму, не имет ли е, и измет? Кольми убо лучши есть человек овчате? Темже достоит в субботы добро творити (Матф. XII, 11, 12). Вразумляет их этим примером, чтоб они оставили свое бесстыдство, и не обвиняли Его опять в преступлении. Но смотри, как различно и пристойно везде Христос защищает нарушение субботы. Когда Он сделал брение для слепого, то не защищался пред ними, хотя и тогда обвиняли Его, потому что самый образ чудотворения достаточно показывал в Нем Владыку закона. Когда ж обвинили Его за исцеление расслабленного, понесшего одр, то Он оправдывается и как Бог, и как человек. Оправдывается как человек, когда говорит: аще обрезание приемлет человек в субботу, да не разорится закон (не сказал — да получит пользу человек), то для чего на Мя гневаетеся, яко всего человека здрава сотворих (Иоан. VII, 23)? Оправдывается как Бог, говоря: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (Иоан. V, 17). Будучи же обвиняем за учеников, отвечает: несте ли чли, что сотвори Давид, егда взалка сам и сущии с ним? Како вниде в храм Божий, и хлебы предложения снеде (Мат. XII, 3, 4)? И представляет в пример священников. Так и здесь говорит:достоит ли в субботы добро творити, или зло творити? Кто есть от вас, иже имать овча едино (Марк. III, 4, 5)? Он знал, что они больше корыстолюбивы, нежели человеколюбивы. А другой евангелист говорит, что Христос, предлагая этот вопрос, взглянул на них, чтобы и самым взором смягчить их; но и от того они не сделались лучшими. Здесь Он совершает чудо одним словом, а во многих других случаях исцеляет и возложением рук. Впрочем, ни то, ни другое не сделало их кроткими; но тогда как человек получал здравие, они от исцеления его делались только худшими. Он прежде сухорукого хотел уврачевать их, и употребил бесчисленные средства врачевания — и прежние дела, и слова; но так как болезнь их была неизлечима, то Он приступил к самому делу. Тогда глагола человеку: простри руку твою, и простре; и утвердися цела, яко другая (Матф. XII, 13). Что ж делают иудеи? Выходят, говорит евангелист, и советуются, как бы убить Его. Фарисее же шедше, совет сотвориша на Него, како Его погубят (ст. 14). Не будучи ничем обижены, они хотели убить Его.

Вот какое зло — зависть! Не только против чужих, но и против своих всегда враждует. Марк говорит, что они умыслили это с иродианами (Марк. III, 6). Что ж делает тихий и кроткий Иисус? Узнавши об этом, Он удаляется: Иисус же, разумев помышления их, отыде оттуду (Матф. XII, 14). Итак, где говорящие, что надлежало быть знамениям? Он показал чрез это, что ожесточенный человек не убеждается и знамениями, а вместе дал разуметь, что напрасно обвиняли и учеников Его. Но достойно замечания то, что иудеи особенно ожесточались благодеяниями, оказываемыми ближнему, и более обвиняли Христа и разъярялись против Него, когда видели кого-либо избавленным от болезни или от греха. Так они клеветали на Него, когда Он хотел спасти блудницу, когда ел с мытарями, и в настоящем также случае, когда увидели исцеленную руку. Но смотри, как Он и не перестает пещись о немощных, и вместе укрощает зависть иудеев. И по Нем идоша народи мнози, и исцели их всех. И запрети исцеленным, да никому яве Его творят (ст. 15, 16). Народ везде удивляется Ему, и следует за Ним; а фарисеи не оставляют своей злобы.