Мф., 90 зач., XXII, 15-22.

Ст. 15-18 Тогда шедше фарисее, совет восприяша, яко да обольстят Его словом. И посылают к Нему ученики своя со иродианы, глаголюще: Учителю, вемы, яко истинен еси, и пути Божию воистинну учиши, и нерадиши ни о комже: не зриши бо на лице человеком: рцы убо нам, что Ти ся мнит? достойно ли есть дати кинсон кесареви, или ни? Разумев же Иисус лукавство их, рече: что мя искушаете, лицемери

Тогда: когда же это? Когда бы всего более надлежало сокрушиться сердцем, придти в изумление от человеколюбия Божия, устрашиться будущего (суда) и, смотря на то, что уже совершилось, поверить тому, что должно совершиться. Слова Спасителя ясно подтверждались самыми событиями. В самом деле, мытари и блудницы обращались к вере, пророки и праведники были преданы смерти: зная это, фарисеи должны были не сомневаться в том, что слышали о своей погибели, а должны были уверовать и вразумиться. Но и это не прекращает злобы их; она не престает мучить их и усиливаться еще более. А так как они не могли схватить Иисуса (потому что боялись народа), то избрали другой путь и, чтобы подвергнуть Его опасности, вознамерились обвинить Его в нарушении постановлений общественных. Посылают, сказано, к Нему ученики своя со Иродианы, глаголюще: Учителю, вемы, яко истинен еси, и пути Божию воистинну учиши и нерадиши ни о комже: не зриши бо на лице человеком. Рцы убо нам, что Ти ся мнит: достойно ли есть дати кинсон кесареви, или ни (ст. 16-17)? Они платили уже дань с того времени, как управление общественными делами их перешло во власть римлян. Итак, зная, что не задолго пред тем Февда и Иуда, вознамерившись произвесть возмущение, были за это убиты, они хотели и Иисуса вопросом своим подвергнуть подобному подозрению. С этою целью они и послали не только своих учеников, но и воинов Иродовых, думая чрез это с той и другой стороны ископать для Него ров и расставить сети, чтобы в том и другом случае уловить Его. Стал ли бы Спаситель говорить согласно с мнением иродиан, — в таком случае фарисеи могли бы укорять Его; стал ли бы Он говорить согласно с ними, — приверженцы Ирода обвинили бы Его. Правда, Он заплатил уже дидрахму; но они не знали этого, и потому в том или другом случае надеялись уловить Его. Впрочем им более хотелось того, чтобы Он дал ответ, противный мнению иродиан. С этим намерением они послали и учеников своих, чтобы их присутствием побудить Его к такому ответу и на этом основании предать Его игемону, как похитителя законной власти. На это указывает и евангелист Лука, говоря, что они и пред народом вопрошали Его для того, чтобы больше иметь свидетелей. Но вышло совсем противное их намерению, и они только пред большим числом зрителей обнаружили свое безумие. И смотри, с какою лестью они приступают к Нему, и как хитро прикрывают свое намерение. Вемы, говорят, яко истинен еси. Как же вы прежде говорили, что Он льстец есть, и льстит народы, и беса имать (Ин. VII, 12;X, 20), и несть от Бога? Как не задолго пред этим совещались убить Его? Но чего не делают люди, когда хотят причинить зло другим! Так как не задолго пред тем они с наглостью спрашивали Его; коею властию сия твориши (Мф. XXI, 23)? и не могли получить ответа, то теперь надеются лестью надмить Его, и склонить к тому, чтобы Он сказал что-нибудь противное установленным законам и верховной власти. Поэтому они и заявляют Ему о Его справедливости, и таким образом признают Его тем, что Он есть на самом деле, только не от чистого сердца и не охотно, — и присовокупляют: нерадиши ни о комже. Смотри, как ясно обнаруживается в этих словах намерение их заставить Его сказать что-нибудь такое, что могло бы оскорбить Ирода и навлечь на Спасителя подозрение в похищении власти, как на человека восстающего против закона, чтобы потом могли они подвергнуть Его наказанию, как возмутителя и похитителя верховной власти. Говоря к Нему: нерадиши ни о комже, и: не зриши на лице человеком, они намекали тем на Ирода и кесаря. Рцы убо нам, что Ти ся мнит? Теперь вы уважаете и называете учителем того, которого столько раз презирали и оскорбляли, когда Он беседовал с вами о вашем спасении! Впрочем они и теперь думают о Нем так же, как и прежде. И посмотри, как они коварно действуют; не говорят: скажи нам, что хорошо, что полезно, что согласно с законом, — но: что Ти ся мнит? Они только за тем и смотрят, как бы предать Его и уличить в противлении верховной власти. Это показывает и евангелист Марк, который, яснее открывая их дерзость и убийственное намерение, говорит, что они так спрашивали Спасителя: давать ли нам подать кесарю, или не давать (Мк. XII, 14)? Так они дышали яростью и мучились желанием погубить Его, хотя притворно показывали вид, будто хотят угодить Ему. Что же Он? Что мя искушаете, лицемери (ст. 18)? Не видите ли, что теперь Он уже с большею строгостью начинает говорить к ним? Так как злоба их уже созрела и открыто обнаруживалась, то Спаситель глубже рассекает их рану, открывает их тайные мысли, обнаруживает пред всеми, с каким намерением они пришли к Нему, — и таким образом в самом начале приводит их в замешательство и заставляет молчать. А сделал Он это, желая усмирить их злобу, чтобы они и впредь подобными начинаниями не причиняли себе вреда. Хотя они на словах и оказывали Ему великое уважение, называли Его учителем, свидетельствовали, что Он справедлив и не смотрит на лица, — но Он, как Бог, не мог быть этим обманут. Итак, и из слов Его они должны были заключить, что Он не по догадке обличает их, но знает и сокровенные их мысли.

Ст. 19-22 покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли

Но Спаситель не остановился на одном обличении. Хотя и довольно было того, чтобы, обличивши их намерение и открыв лукавство, привести их в стыд, но Он не довольствуется этим, а еще и иным образом заграждает уста их. Покажите Ми, говорит Он, златицу кинсонную. Когда же они показали Ему, то Он и теперь, как и в других случаях, и их собственными устами произносит приговор, и заставляет их самих сознаться, что должно платить дань кесарю, — в чем и состояла главная и торжественная Его победа над ними. Итак Он спрашивает их не потому, чтобы не знал, какой должно дать ответ, но потому, что желает их же собственными словами обличить их. Когда они на вопрос Его: чей это образ? отвечали: кесарев, то Он сказал им: воздадите кесарева кесареви (ст. 20-21). Платить дань не значит давать, но отдавать должное; и в подтверждение этого Он указывает на изображение и надпись. А чтобы они не сказали: Ты подчиняешь нас людям? прибавляет: и Божия Богови. И людям надобно воздавать должное, и Богу — то, чем мы в отношении к Нему обязаны. Поэтому и Павел говорит: воздадите всем должная: емуже урок, урок: емуже дань, дань: емуже страх, страх (Рим. XIII, 7). Впрочем, когда ты слышишь: отдавай кесарево кесарю, разумей под этим только то, что нисколько не вредит благочестию; все противное благочестию не есть уже дань кесарю, но дань и оброк дьяволу. Услышав такой ответ, фарисеи замолчали и дивились Его мудрости. После этого надлежало бы им уверовать и признать себя пораженными. В самом деле, Он представил им очевидное доказательство Своей божественности, открыв их тайные мысли, и кротким образом заставил их молчать. Что же? Поверили ли они? Нет; но оставльше Его, отъидоша (ст. 22).